Непредвиденные последствия

Каждое новое изобретение изменяет мир — как ожидаемым, так и неожиданным образом. Историк Эдвард Теннер рассказывает истории, которые иллюстрируют недооценённый разрыв между нашей способностью изобретать и нашей способностью предвидеть последствия.


Мне не всегда нравились непредвиденные последствия, но я научился их ценить. Я понял, что они являются сутью того, что мы называем прогрессом, даже когда они кажутся ужасными. Я хочу рассмотреть, как именно непредвиденные последствия играют свою роль.
Давайте вернёмся на 40 тысяч лет назад, ко времени культурного взрыва, когда зародились музыка, искусство, технология, многие из вещей, которыми мы наслаждаемся сегодня, многие из тех вещей, которые демонстрируются на TED. Антрополог Рэндалл Уайт сделал интересное наблюдение: если бы наши предки 40 тысяч лет назад были способны видеть, что они сделали, они бы не поняли. Они удовлетворяли насущные потребности. Они сделали возможным для нас то, что делали они, и всё же, они не понимали, как они это сделали.
Давайте продвинемся к отметке 10 тысяч лет назад. Именно в этот момент всё становится очень интересным. Как насчёт окультуривания злаков? Как насчёт происхождения сельского хозяйства? Что бы сказали наши предки 10 тысяч лет назад, если бы они провели оценку технологии? Я могу только мечтать о комиссиях, докладывающих о том, к чему сельское хозяйство приведёт человечество, по меньшей мере, в следующие несколько сотен лет. Новости были ужасны. Во-первых, худшее питание, может быть меньшая продолжительность жизни. Это было ужасно для женщин. Остатки скелетов того периода свидетельствуют, что они мололи зерно с утра до ночи. Политически это тоже было ужасно. Это было начало намного большего неравенства среди людей. Если бы тогда провели рациональную оценку технологии, я думаю, они вполне могли бы сказать: «Давайте оставим эту затею».
Даже сейчас наши решения имеют непредвиденные последствия. Например, исторически, палочки — согласно одному японскому антропологу, написавшему об этом диссертацию в университете Мичигана — привели к долговременным изменениям в прикусе, в зубах японского народа. Мы тоже изменяем наши зубы прямо сейчас. Есть свидетельства, что человеческий рот и зубы со временем становятся всё меньше и меньше. Далеко не факт, что это плохое непредвиденное последствие. Но я думаю, что с точки зрения неандертальца, наши жалкие зубки вызвали бы сильное порицание. Эти вещи зависят от точки зрения, вашей и ваших предков.
В древнем мире присутствовало большое уважение к непредвиденным последствиям, и существовала здоровая осторожность, отражённая в мифах о Дереве Познания, о ящике Пандоры, и в особенности в мифе о Прометее, который был так важен в недавних метафорах о технологии. Всё это в высшей степени верно. Врачи древнего мира — в особенности египтяне, которые заложили начала современной медицины — были хорошо осведомлены, что они могли и не могли лечить. В переводах сохранившихся текстов говорится: «Я не буду это лечить. Я не могу это вылечить». Они были весьма сознательны. Таковы были последователи Гиппократа. Рукописи Гиппократа — многократно, согласно недавним исследованиям — указывают, насколько важно не причинить вред. Не столь давно, Харви Кушинг, основоположник современной нейрохирургии, превративший её из области медицины с самым высоким показателем смертности в результате хирургического вмешательства в одну из многообещающих, осознавал, что он не всегда будет поступать правильно. Но он старался, он вёл тщательные записи, которые позволили ему преобразовать эту область медицины.
Если мы заглянем немного вперёд, в 19-й век, мы обнаружим новый стиль технологии. Мы обнаружим не простые инструменты, а системы. Мы найдём всё более и более сложные сочетания машин, которые делают всё более и более сложным понимание того, что происходит. Первыми, кто это заметил, были телеграфисты середины 19-го века, которые были первыми хакерами. Томас Эдисон был бы в своей тарелке в атмосфере современной ИТ-компании. У этих хакеров было слово для обозначения мистических ошибок в телеграфных системах, которые они называли «багами». Отсюда происходит слово «баг». Однако это знание распространялось очень медленно среди населения, даже среди людей, которые были очень и очень хорошо осведомлены.
Сэмюель Клеменс, Марк Твен был изобретателем наиболее сложной машины всех времён — по крайней мере, до 1918-го — зарегистрированной в Патентном Бюро США. Это была наборная машина Пейджа. Наборная машина Пейджа имела 18 тысяч частей. Описание патента состояло из 64 страниц текста и 271 иллюстрации. Это была великолепная машина, потому что она делала всё, что делал человек при наборе включая возврат шрифта на место, что было очень сложной операцией. Марк Твен, знавший всё о типографском наборе, был поражён этой машиной. К несчастью, было поражено не только его воображение — машина привела его к банкротству, и он вынужден был гастролировать по миру с речами, чтобы вернуть свои деньги. Важным аспектом технологии 19-го века было то, что отношения между частями могли развалить даже самую гениальную идею, даже оцениваемую самыми опытными людьми.
Есть ещё кое-что в начале 20-го века, что усложняло вещи ещё сильнее. Технологии безопасности могли быть источником опасности. Уроком Титаника для многих современников была необходимость достаточного количества спасательных шлюпок для всех на борту корабля. Это было результатом трагической потери жизней людей, которые не могли в них попасть. Однако, в другом случае, с Истлэнд, кораблём, опрокинувшемся в порту Чикаго в 1915-м, жертвы достигли 541 человека — на 14 больше, чем погибло на Титанике. Причиной этого, отчасти, были лишние спасательные шлюпки, которые были добавлены и сделали этот итак неустойчивый корабль ещё более неустойчивым. Это ещё раз доказывает, что когда имеешь дело с непредвиденными последствиями, не так-то легко знать, какие уроки извлечь. Это системный вопрос, вопрос загрузки корабля, балласта и многих других факторов.
20-й век стал свидетелем, насколько сложнее была реальность, но он засвидетельствовал и положительную сторону. Стало видно, что аварии могут пойти на пользу изобретению. Трагедии могут его улучшить. Моим любимым примером — это не было широко известно как технологическое чудо, но оно может быть величайшим чудом всех времён — является распространение пенициллина во время Второй Мировой войны. Пенициллин был открыт в 1928-м, но даже к 1940-му его не производили в коммерчески- и медицински-значимых количествах. Над ним работал ряд фармацевтических компаний. Они работали независимо и безрезультатно. Бюро правительственных исследований собрало представителей вместе и объявило, что это должно быть сделано. Не только они этого достигли, но и в течение двух лет производство пенициллина прошло путь от приготовления литровых бутылок до 40-тонных баков. Именно так быстро пенициллин был произведён и стал одним из величайших прорывов всех времён в медицине. Также, во время Второй Мировой войны, существование солнечного излучения было показано исследованиями интерференции, зарегистрированной радарами Великобритании. Катастрофы приносили пользу, пользу не только фундаментальной науке, но и прикладным наукам, и медицине.
Далее, когда мы переходим к периоду после Второй Мировой войны, непредвиденные последствия становятся ещё более интересными. Мой любимый пример случился в начале 1976-го, когда было обнаружено, что бактерия, вызывающая легионеллёз, всегда присутствовала в воде в естественных условиях, однако именно температура воды в системах отопления, вентиляции и кондиционирования, явилась оптимальной температурой для максимального размножения бактерии легионеллёза. Что ж, зовём на помощь технологии. Химики приступили к работе и разработали бактерицид, который начал широко использоваться в подобных системах.
Однако, в начале 1980-х случилось кое-что иное, а именно — мистическая эпидемия отказов ленточных носителей по всем США. Компания IBM, производитель этих носителей, не знала, что делать. Они отрядили группу своих лучших учёных для исследования, и они обнаружили, что все эти ленточные приводы были расположены возле вентиляционных шахт. Причиной было то, что бактерицид содержал незначительные части олова. Эти частицы олова оседали на головках приводов и вызывали их отказы. Бактерицид был переделан. Однако меня заинтересовало то, что это был первый случай, когда механическое устройство пострадало, по карйней мере косвенно, от человеческого заболевания. Это показывает, что мы с ними в одной лодке.
На самом деле, это также показывает, что, несмотря на то, что наши способности и технологии развиваются в геометрической прогрессии, к сожалению, наша способность моделировать долгосрочное поведение, которая также улучшалась, улучшалась всего лишь в арифметической прогрессии. Одна из характерных задач нашего времени состоит в сокращении этого разрыва между возможностями и дальновидностью. Другим очень позитивным последствием технологий 20-го века явилось то, как различные катастрофы могут приводить к прогрессу. Два историка бизнеса из университета Мэриленда, Брент Гольдфарб и Дэвид Кирш, проделали кое-какую чрезвычайно интересную работу об истории великих открытий, большая часть которой всё ещё не опубликована. Они составили список великих открытий, и заметили, что наибольшим количеством, величайшим десятилетием фундаментальных инноваций, как отражено во всех списках, сделанных другими — они объединили несколько списков — была Великая Депрессия.
Никто не знает почему, но одна история может пролить на это свет. Это была история происхождения копировальной машины Xerox, которая отпраздновала пятидесятилетие в прошлом году. Честер Карлсон, изобретатель, был патентным поверенным. Он не собирался работать исследователем патентов, но никакой другой работы не было. Это было лучшей доступной ему работой. Он был расстроен низким качеством и высокой стоимостью существующих технологий копирования патентов и стал разрабатывать систему сухого фотокопирования, которую он запатентовал в конце 1930-х. Она стала первым сухим фотокопиром, который стал коммерчески доступен в 1960-х. Итак, иногда можно видеть, что результатом этих неурядиц, результатом оставления людьми людьми планируемой карьеры и уходом в другую область, где их творческие способности используются, результатом депрессии и других печальных событий может быть удивительный стимулирующий эффект, оказываемый на творчество.
Что это означает? Я думаю, что это означает, что мы живём во время неожиданных возможностей. К примеру, возьмём финансовую сферу. Учитель Уоррена Баффета, Бенджамин Грэхэм, разработал свою систему стоимостного инвестирования в результате собственных потерь во время кризиса 1929 года. Он опубликовал эту книгу, в начале 1930-х, и книга до сих пор переиздаётся и всё ещё является фундаментальным учебником. Огромное количество творческих прорывов может случиться в результате урока, преподанного катастрофой.
Теперь подумайте о больших и маленьких напастях текущего времени — постельные клопы, пчёлы-убийцы, спам — весьма вероятно, что решения этих проблем будут применимы не только для оригинальной проблемы. Если подумать о Луи Пастере, который в 1860-х годах был приглашён изучить болезни шёлковых червей в индустрии шёлка, и открытия которого на самом деле были началом микробной теории инфекционных заболеваний. Очень часто некая катастрофа — иногда последствие, например, чрезмерной культивации шёлковых червей, что было проблемой в Европе в то время — может быть ключом к чему-то намного большему.
Это означает, что нужно по-другому смотреть на непредвиденные последствия. Нужно смотреть на них позитивно. Нужно смотреть, что можно сделать с их помощью. Нам нужно учиться на примерах, которые я привёл. Нужно учиться, к примеру, у доктора Кушинга, убивавшего пациентов в своих ранних операциях. Он должен был ошибаться. И он тщательно учился на своих ошибках. В результате, когда мы говорим: «Ай, это не нейрохирургия!», это воздаёт должное, насколько сложно было кому бы то ни было учиться на своих ошибках в области медицины, которая рассматривалась как очень удручающая в перспективе. Можно также вспомнить, как фармацевтические компании были готовы совмещать свои знания, делиться своими знаниями перед лицом опасности, впервые за много и много лет. Может быть, они были способны на это и раньше.
Для меня, вывод о непредвиденных последствиях таков: хаос случается, давайте использовать его лучше.