Чрезвычайный посол (Уильям Голдинг)

Я изобрел способ размножения
книг. Я назову его печатанием.
-- Но ведь это... это еще одна скороварка!
-- За один день взрослый мужчина с подмастерьем смогут
сделать тысячу экземпляров книг.
Император оторвал взгляд от бумаг.
-- Так мы сможем выпустить сто тысяч экземпляров Гомера!
-- Миллион, если захотим.
-- Прекратятся стенания поэтов, у которых нет
слушателей...
-- И денег. Никаких рабов-переписчиков. Поэты, Цезарь,
начнут продавать свои стихи мешками, как овощи. Последняя
судомойка утешится величием нашей афинской драмы.
В волнении Император сел.
-- Подумать только, своя публичная библиотека в каждом
городе!
-- И в каждом доме.
-- Десять тысяч экземпляров любовной лирики Катулла...
-- Сто тысяч книг Мамиллия...
-- Гесиод придет в каждый сельский дом...
-- На каждой улице будет свой писатель...
-- Горы исчерпывающих данных и лавина информации по любому
предмету...
-- Знание и образование в массы...
Император снова лег.
-- Постой. А нам хватит гениев? Часто ли рождаются
Горации?
-- Пустое, Цезарь. Природа изобильна.
-- Ну а если мы все начнем писать книги?
-- Почему бы и нет? Интересные биографии...
Император напряженно всматривался в запредельное - он
смотрел в будущее.
-- "Дневник провинциального губернатора", "Как я строил
стену Адриана", "Моя жизнь в обществе. Сочинение многоопытной
дамы".
-- А ученые труды?
-- "Пятьдесят интерполированных поправок к Морскому
регистру", "Метрические инновации в мимиямбах Геронда",
"Сублимированный символизм первой книги Евклида", "Пролегомены
к исследованию остаточных тривиумов".
В глазах Императора мелькнул ужас.
-- История - "По следам Фукидида", "Воспоминания бабушки
Нервна".
Фанокл сел и радостно захлопал в ладоши.
-- Не забудь отчеты и проблемные записки, Цезарь!
Ужас в глазах Императора рос.
-- Военные, страноведческие, санитарные, евгенические -
все придется читать! Политические, экономические, пастушеские,
огороднические, приватные, статистические, медицинские...
Император, шатаясь, поднялся на ноги. Он воздел руки к
небу, закрыл глаза, лицо его исказила гримаса отчаяния.
-- Почему кастрат не поет?!
Голос зазвучал уверенно и бесстрастно.
Император открыл глаза. Быстрым шагом он подошел к одной
из колонн и, постепенно приходя в себя, принялся похлопывать
ладонью по камню. Потом поднял голову и долго смотрел на
мерцающее созвездие, висевшее в хрустальных сферах. Мало-помалу
он успокоился, хотя все еще изредка вздрагивал. Наконец он
повернулся и внимательно посмотрел на Фанокла.
-- Итак, мы говорили о твоей награде.
-- Я во власти Цезаря.
Император приблизился к Фаноклу и спросил дрогнувшим
голосом:
-- Ты хотел бы стать послом?
-- Даже в самых смелых снах я никогда...
-- Тогда у тебя будет предостаточно времени, чтобы
изобрести прибор, указывающий на север. Кстати, взрывчатку и
машину для печатания можешь взять с собой. Я тебя сделаю
чрезвычайным и полномочным послом. - И, помолчав, добавил: -
Фанокл, друг мой, я хочу, чтобы ты поехал в Китай.